— Когда же исполнится твое предсказание, Фарон? — спросил Иезибальд, как это умел только он один, пронзительно и жутко посмотрев Фарону в глаза.

— Ваше величество, скоро, очень скоро!.. Потерпите, прошу вас! — бросился опять убеждать его астролог, не думая, что стоит, в прямом смысле, на краю гибели.

— Мне надоели твои скоро! — вскричал гневно король. — Предсказания Хруппа сбываются через несколько дней, а твои и через три месяца не исполняются! Может, ты и не астролог, а шарлатан, которого я пригрел из жалости в память Тувора?! Все твои гороскопы многозначны и многоречивы! Слишком многоречивы и слишком многозначны! Мне никогда непонятно, исполнились они или нет?! Можешь ты что-нибудь точно предсказать, ничтожный раб?! Хотя бы свою судьбу, например? Все распоряжаешься чужими, попробуй свою! Ну-ка, посмотри, что там тебе выпадает в самом ближайшем будущем? Сегодня!..

Астролог тут же, на стене, был вынужден сделать спешные расчеты, благо, что все необходимые таблицы и инструменты были у него всегда с собой в легкой кожаной сумке. «Асцидент… Четвертый дом… — шептал он все тише и тише. — Восьмой… Юпитер… Южный узел» Потом поднял совершенно белое лицо на своего господина и проговорил непослушными губами:

— Ваше величество!.. Мне… я не понимаю, как… мне грозит смертельная опасность!

Сказав это, Фарон упал в обморок. Потрясенный Иезибальд поверил, наконец, своему астрологу. Мало того, рассказывая Хруппу об этом, он рассказал и о давнем предсказании Фарона о том, что вот-вот должна появиться звезда на его, королевском, небосклоне, которая спасет его и страну от всех бед, — теперь он в это свято верил.

Хрупп, до этого ничего не знавший о предсказании, получил прекрасную возможность извлечь выгоду и из таким образом повернувшегося дела, им же сфабрикованного. Во-первых, он уверил короля, что всегда верил Фарону, во всяком случае, в его честность, и душевно рад, что все так закончилось. А во-вторых, словно бы в ознаменование предсказания придворного астролога, вскоре в резиденции Иезибальда появился Скарт — послушное и страшное орудие Хруппа подле короля. Орудие, тем более необходимое Хруппу, что сам он не мог долго находиться в Кароссе, это было слишком тяжело для него. Да и дела Милорда Томбра последнее время требовали гораздо большего присутствия возле него, а Скарт являлся прекрасным проводником идей Хруппа и его воли…

Сам придворный астролог позднее узнал, конечно, из своих таблиц и книг об опасности, которой подвергался, правда, не в таких страшных деталях. Впрочем, одно только воспоминание о страшном рве делало эту картину законченной и ужасной, и он не долго гадал, от кого исходила непосредственная опасность. Смерть ему выходила от короля, но он благоразумно ничего не сказал своему повелителю, не сделал даже намека о том, что знает об этом, видя в несчастном монархе только исполнителя чужой и могущественной воли. Более того, отношение Фарона к этому человеку, которого он знал с мокрых пеленок, стало еще рачительнее.

В этом ему уже не мог помешать даже Скарт, быстро ставший фаворитом короля, лучшим турнирным бойцом королевства и грозой Ордена Розовых Кругов, Мстители которого беспокоили короля наряду с разбойниками Джофраила.

Скарт разбил основной отряд Мстителей, который был больше похож на регулярную армию, и рассеял его по всей Кароссе. Говорили, правда, что не обошлось без нечистой силы, так как все громы и молнии, которые расстроили ряды его противников перед сражением, почему-то не задели ни одного воина Скарта. Понимающие люди говорили, что это дело рук Хруппа. Но королю был важен результат, а он был, тем более что Скарт, действительно, проявил себя безжалостным защитником короны…

Так что во взгляде двух старых знакомых, слуги и его господина, было что-то вроде: «Ты понял?..» — «Я помню…»

Астролог и лекарь его величества понимал, что король иногда уже не отвечает за свои действия, потому что серьезно болен, и его поступки, и их последствия это наказание всему королевству, а значит и ему, Фарону, так как он не отделял себя от судьбы страны. Но неужели разгром Ордена Розовых Кругов, война и смута были необходимы, чтобы появился некто, кто спасет страну от разрухи, народ — от вымирания, королевство — от несчастного короля?.. Фарон вздохнул: наказание умных людей — объяснить и оправдать самое страшное и унизительное положение…

— Верить себе, говоришь? — нашел в себе силы усмехнуться король. — Больно все хитрые!.. Лживые и хитрые! Норовят только урвать побольше и побыстрее под видом заботы о моем благополучии! А я вот скоро…

Он не договорил, вскочил на постели и схватил Фарона за одежду.

— Верят в народе, что я бессмертен?

— Верят, ваше величество, верят, как же им не верить?.. Народу ведь, что скажешь, в то он и верит, это же народ. А во что ему еще верить?.. В голодную чуму, что рыскает по стране уже год? Или в войну, что отняла последних здоровых мужчин?

— Ой, оставь, Фарон! — почти жалобно простонал Иезибальд.

Но старый лекарь продолжал:

— Конечно, верит! Он на это теперь только и надеется. Что встанет, наконец, король, отряхнет пыль врагов и напасти со страны! Что дойдут до него молитвы оставшихся в живых!

— Ну тебя к черту, клизма ты сморщенная! — прокричал Иезибальд. — Пошел вон!.. Главное, что народ верит в меня!

— Еще верит, ваше величество! Оставить огонь?

— Оставь!.. И ты не ответил на мой вопрос!

— Какой? Было много вопросов…

Придворный астролог присел у постели короля на низенькой скамеечке для ног.

— С чего мы начали, этот мальчишка!

— Простите, ваше величество, я вам уже говорил, что на вашем небосклоне появилась звезда, которая поможет вам в ваших делах.

— Да слышал я, слышал!.. Но кто это? Этот мальчишка или Скарт? Ведь ты же сам говорил, что Скарт — моя звезда!

— Говорил! — вздохнул Фарон.

Действительно, звезда появилась одновременно с появлением Скарта, он и сам тогда в это поверил, хотя Скарт занялся уничтожением его братьев по вере. Но теперь звезда почему-то указывала на новоявленного графа — какого-то странствующего рыцаря.

— Ты его просто ненавидишь, как все! — сказал Иезибальд. — За то, что он добивает остатки твоей веры и твоего ордена. Поэтому и говоришь за мальчишку!.. А мне докладывают, что он безобразно вел себя на балу, вообще явился туда незваным, сел за мой стол. Если бы мне не стало так плохо, мальчишку пытали бы на глазах танцующих!

— Мне кажется, ваш стол — это знак, ваше величество, что он вам поможет. Он сам сел за ваш стол, понимаете?

— Да тебе ссы в глаза — все божья роса! — вскричал король. — У тебя везде знаки!.. А он — без приглашения!.. Как хам и охальник!.. Понимаю ли я?!!

Он внезапно ослаб и откинулся на подушки. С ним теперь такое часто бывало.

— Ох, дай-то небеса, чтобы это было так, Фарон! — отдышавшись продолжал он слабым голосом. — Иначе я бы его давно казнил! Слыханное ли дело вести себя так на королевском балу?.. Кто он?

— Странствующий рыцарь, ваше величество!

— И что хорошего может быть от странствующего рыцаря?.. Вот Скарт, я понимаю, работник, и днем, и ночью, и днем, и ночью — все в подвале, всё с людьми или на ратном поле! Ищет твоих проклятых сторонников Розовых Кругов! И ничего не просит! А здесь пятьсот золотых!..

— Он их не просит, вы сами обещали.

— А где их взять?.. Как их отдать какому-то мальчишке?! Смотри, Фарон!.. Указ я подписал, но…

Иезибальд через силу улыбнулся, улыбка вышла страшная.

— Мне это ничего не стоит. Ты же знаешь, что графья иеломойские необыкновенно смертны! Да и война… хе-хе!.. Но все равно, смотри, Фарон! — повторил он угрожающе.

Астролог опустил глаза. Крепостная стена со рвом неумолимо вставали перед ним как угроза, как постоянный аванс.

— Теперь смотрю, ваше величество, — прошептал он. — Теперь остается только смотреть, как они решат между собой. Звезды так говорят, все должно решиться между ними.