— Не знаю, вам лучше знать!

— А что он все-таки сказал перед исчезновением? Вы не могли бы повторить дословно, это важно!

— Он сказал: ого! — потом: молодец! — последнее, кажется, с сомнением.

— Нет, это «ого» он сказал с сомнением, а «молодец» он мог сказать только с большой уверенностью, он же Доктор, господин советник.

— Пусть будет так. Потом он сказал, что будет вовремя и исчез.

— И все?.. И больше ничего?

— Прекратите!.. Еще он просил помогать вам. Я не знаю пока, что за игру вы ведете и во что втянули меня, но мне это все меньше и меньше нравится!

— А посохом в грудь нравится?.. Завтра я этому Скарту башку оторву и когда ее насадят на кол рядом с его приятелем Джофраилом, ситуация сразу станет более или менее понятной.

— Это как же?.. Забавный вы молодой человек! — горько усмехнулся советник.

До этого Фома с Меркиным стояли по разные стороны колонны и разговаривали, словно чтецы-декламаторы на греческом театре, каждый в свою сторону. После этих слов Фома вышел из-за колонны и встал напротив государственного советника.

— Чем же это я забавный?

— А тем, что есть еще Хрупп! Скарт — пешка, так же как и Джофраил! Страшная, но пешка, и победить его… Впрочем, даже если вы и выстоите против него, в чем я не уверен, ведь все эти ваши фокусы здесь запрещены и невозможны, вы должны об этом знать, то вам его все равно не убить, потому что смертному пока это было не по силам. Да и про короля вы забыли, он не даст убить своего любимца! Кто будет крушить его врагов в подвалах, вы, что ли? А потом Хрупп, не забывайте…

— Разберемся и Хруппом!.. Про подвалы не обещаю, — пообещал Фома с улыбкой. — Вы мне лучше скажите, что такое ваши ордена, голубые и розовые? В чем суть?

— Вы прыткий молодой человек, я заметил. Уже и розовые!

— Сами видите, женюсь, некогда!

— А о девочке подумали?.. Женитесь, и фьюить!

— Меркин, роль отца вам очень шла, особенно вчера, когда вы выпроваживали свою дочь из кабинета…

Меркин крякнул.

— Но давайте про круги!.. Что такое розовые круги?

— То же, что и голубые.

— Тогда зачем же было громить орден?

— Это дело Хруппа. До этого ордена сосуществовали довольно мирно: соперничали, конечно, были даже вооруженные стычки иногда, много раньше, но они были в рамках обычной борьбы между конфессиями.

— А зачем это было ему нужно?

— Я могу только гадать.

— Давайте вместе! Может быть, вопрос о власти?

— Но ни те, ни другие во власть не лезли.

— Но сейчас-то Хрупп лезет! А он, насколько я понял, магистр-настоятель ордена Голубых. Черте что у вас творится!..

Фома раздраженно обошел колонну еще раз, словно танцуя с ней.

— А могло быть наоборот?

— Ну, в общем… — Меркин пожал плечами. — Хрупп такой человек, что… наверное, могло. Хотя, нет! Магистр Ордена Розовых Кругов этого бы не позволил. О нем ходили легенды. Это был высочайший маг и победить его в открытом честном поединке, а тем более сместить с поста главы ордена, было невероятно трудно, я бы сказал невозможно.

— Может быть он затевал нечто подобное, а Хрупп его просто опередил?

— Нет, это исключено. Более того, в последнее время он склонялся больше к сотрудничеству, нежели к соперничеству между орденами, говорил чуть ли не об объединении, во всяком случае о союзе. Это был большой человек! Говорят, он даже готовил какой-то особый проект его величеству по коренному переустройству и, тем самым, укреплению его государства. Но тут как раз и появился неизвестно откуда Хрупп и разгромил Орден Розовых Кругов, а самого магистра убил.

— Значит, вопрос не в кругах? Или, во всяком случае, не в их цвете?

— Если мы говорим о Хруппе, то вопрос все равно о власти!

— Но зачем ему понадобилось уничтожать один из орденов? Что первично: его появление при дворе или разгром ордена?

— Он появился неожиданно, задурил всем голову, в том числе и его величеству, фокусами и убедил, что корень всех его бед розовые круги и их магистр. Без короля он бы этого сделать не смог.

— Значит, он имел уже влияние на короля?

— Да.

— Зачем же он тогда делает бесполезную работу?

— После этого власть его увеличилась, так что работу нельзя назвать бесполезной, осталась одна религия, и отлавливались только одни голубые круги.

— Но теперь, когда орден не существует, почему он ищет розовые круги?

— Он говорит, что пока розовые круги существуют, существует опасность…

— Но это же ерунда, советник, какая опасность?! — перебил Фома. — Мы же с вами понимаем, что это невозможно!.. Не может один орден, тем более разгромленный, бороться с целым государством! Или я ошибаюсь?

— Ну, это сейчас, а раньше у них была целая армия мстителей, да и сейчас, после разгрома, осталось немало, — сказал Меркин. — Впрочем, возможно, вы и правы, сегодня орден не представляет собой какой-либо угрозы.

— Тогда зачем он хочет их уничтожить?

Меркин беспокойно посмотрел на него.

— К чему вы клоните?.. Вам что-то известно?

Фома покачал головой.

— Мне известно меньше, чем вам. Тут, наверное, главное правильно расставить факты. При определенной расстановке они сами дадут ответ.

Протрубили фанфары. Музыка перестала играть, танцующие разбрелись по залу в поисках места, некоторые остались посреди зала слушать указ о поединке. Фома видел Мэю, стоящую в окружении офицеров Блейка, княжну с маркизом, Скарта, угрюмо восседавшего на прежнем месте, оркестр…

Если не считать инцидента с Мартинами, все было чинно и благородно, но вместе с тем чувствовалась, некоторая напряженность во всем: вот-вот что-то случится. Словно мыльный шарик, чем больше, тем красивее и тем ближе к своему печальному концу.

— Мне надо идти, — сказал Меркин. — Что вы задумали?

— Свернуть голову Хруппу!

— Неплохо сказано, молодой человек!

— Граф, господин советник, граф!..

31. Регламент

Перед читкой условий произошло событие, которое заставило присутствующих содрогнуться еще раз за этот день. Освобождая место для переносного трона короля и своеобразного помоста для оглашения указа, служители были вынуждены убрать голову Джофраила, до сих пор торчавшую на колу под портретом его величества. Лишь только они взялись за нее вдвоем, так как никто из них не решался подойти к ней в одиночку, как голова снова открыла свои страшные глаза и пасть и прохрипела жутким потусторонним голосом:

— Тебе конец, чужестранец! Бойся пущенной стрелы!..

Огромный черный язык ее при этом продолжал болтаться ниже подбородка и мерзко извиваться. Служки немедленно упали в обморок, кол на них, голова покатилась по полу, все бросились от нее врассыпную, но внезапно замерли, так как в распахнутые двери зала торжественно вплывал на троне его величество Иезибальд Четвертый.

— В чем дело?! — рыкнул он.

— Ва-ва-ва! — сказали ему невразумительно, показывая на катающуюся по полу голову.

Поняв, в чем дело, король рассвирепел: кого-то боятся больше, чем его самого!..

— Убрать!!! — приказал он, показывая посохом на голову, своей страже.

Стражи упали на колени, мелко осеняя себя кругами и склонили повинные головы — что хочешь делай, государь, хоть руби, а нам такая работа «без надобностев»! Живого — со всем удовольствием, а эту головешку… Руби, государь!..

Король, не спеша поворачивая голову, посмотрел на собрание, потом тяжелый взгляд его снова остановился на голове. Та дико вращала глазами, лизала языком пол и корчила рожи, как паралитик. Это показалось его величеству издевательством.

— Убрать эту падаль!! — закричал он и со всего размаху ударил посохом. — Скарт!.. Где твои люди?

Но так как трон не был еще опущен на пол, то удар посохом не получился и король чуть не упал с трона, потеряв равновесие. Положение спас Скарт, подставив могучее плечо под накренившийся трон. Трон срочно поставили на пол. Король был взбешен. Неизвестно, чем бы закончилось это для присутствующих, но тут Скарт подал знак и откуда-то, словно из-под земли, появились люди в темно-красных, почти бордовых, одеждах и приблизившись к голове, насадили ее снова на кол. Голова продолжала кривляться и корчиться, и Скарт, так же молча, велел убрать ее с глаз долой.